Церковь Архангела Гавриила

1531-1534 гг.

Cущественный след оставили два храма, возведенные одновременно в 1531 —1534 годах на вклад великого князя Василия III,— церкви Иоанна Предтечи и архангела Гавриила.

Есть, видимо, основания полагать, что строивший их мастер (а принадлежность их именно одному мастеру со всей очевидностью подтверждается общностью архитектурного «почерка») был ростовцем. Ростовские мастера часто упоминаются в источниках середины XVI века, а в 1540-е годы зафиксирован факт работы двух ростовцев — Пахомия Горяинова и Григория Борисова—сравнительно недалеко от Кириллова, в Спасо-Каменном монастыре.

В архитектуре церквей Иоанна Предтечи и Архангела Гавриила, как нигде в кирилловских постройках, проявилось влияние ордерной архитектуры, переставшее к этому времени быть уделом лишь собственно московского строительства и получившее гораздо более широкое распространение. Мастер, возводивший обе церкви, прекрасно владел тем несколько видоизмененным типом ордерного декора, который нашел применение в русском зодчестве с начала XVI века. Архитектурные детали этих зданий, во многом очень сходные между собой,— цоколи в виде трансформированной классической аттической базы, трех-частные антаблементы —прорисованы тонко и со вкусом. И интерьер, и внешний облик храмов (правда, сильно измененный в церкви Архангела Гавриила) оставляют впечатление гармоничности, изысканной уравновешенности пропорций.

Обе церкви (особенно церковь Иоанна Предтечи) сравнительно небольшие. Это четырехстолпные храмы традиционного типа, со средокрестием, приближенным к востоку, благодаря чему западное членение их боковых фасадов очень широкое, а восточное сильно сужено. Элементы ордерного членения присутствуют не только на фасадах, но и в интерьере, выявляя внутри тектоническую структуру здания. Особой разработанностью и совершенством отличается интерьер церкви Гавриила, стройные круглые столбы которой подчеркивают единство архитектурного пространства. Подпружные арки у обоих храмов не повышены, а опущены ниже сводов. Крестовые своды, характерные для сооружений итальянизирующего направления в русской архитектуре этого времени, применены только в перекрытии западного рукава креста.

Однако во внешнем устройстве верхних частей церквей Иоанна Предтечи и Архангела Гавриила мастера отступили от близких по времени московских образцов, в каждом случае по-своему. Церковь Иоанна Предтечи почти целиком восприняла схему завершения собора Ферапонтова монастыря, которая стала здесь уже декоративным приемом, более не соответствуя ступенчатой конструкции сводов. Так же, как и у Ферапонтовского собора, над ее юго-восточным углом был поставлен маленький барабан, отмечавший место расположения придела Кирилла Белозерского. Обращение к местной традиции сказалось и в украшении верха главного барабана полосой широкого орнаментального пояса. Такие пояса с начала XVI века вышли из употребления в московском строительстве, и их появление в кирилловском храме может быть объяснено только желанием сделать церковь более похожей на первые белозерские соборы.

Совершенно иначе выглядел верх церкви Архангела Гавриила. Вместо традиционных закомар над ее карнизом были поставлены по периметру мощные пилоны, служив¬шие опорой для арок звона. Сплошная, обходящая все фасады звонница завершалась двумя рядами мелких кокошников. Два барабана, впоследствии сломанных, имели чрезвычайно вытянутые пропорции и пронизывали звонницу, завершаясь уже вверху обычными окнами, карнизами и главой. Верх церкви, эффектный по замыслу и по силуэту (сейчас совершенно искаженному), выполнен как бы другой рукой, в сравнении с основным ее объемом. Профилировка деталей здесь грубее, в разбивке пилонов и кокошников существует определенная неувязка, лопатки над карнизом выведены на небольшую высоту и оборваны. Все это очень сильно отличается от классической, безупречно четкой прорисовки основного объема здания. Зато устройство звонницы весьма близко напоминает верх трапезной церкви Ферапонтова монастыря, строившейся в те же годы (1530—1534).

Уже в архитектуре церквей Иоанна Предтечи и Архангела Гавриила идущие от Москвы новшества, внесенные мастерами итальянского Возрождения, смешиваются с иными импульсами, в значительной мере обусловленными попыткой повторить формы белозерских соборов конца XV века, к этому времени осознанных уже как местная своего рода святыня, служащая образцом для воспроизведения. Сочетание этих разнородных элементов, с постепенной утратой классической четкости форм и усилением местной традиции, становится характерным и для всего последующего церковного строительства в Кирилло-Белозерском монастыре.